Време да се действа

Болшинството от световните СМИ представят палестинските араби като жертва на някаква ”израелска агресия”, съзнателно премълчавайки непрекъснатитите провокации, принуждаващи Израел да се защитава. Палестинските араби са наистина жертви, но не на израелска агресия, окупация и т.н банални обяснения, а на арабските държави и особено на радикалния ислям. Те не желаят умиротворяване на района и използват палестинските араби за да подържат напрежение и изтощават еврейската държава. Къде са корените на тази политика? В исляма, който не търпи нищо различно от себе си и особено в непосредствена близост до себе си, а Израел със своята друга ценностна система и култура е това чуждо тяло в мюсюлманския свят който го заобикаля. Но ислямът не е враг само на Израел. Целенасочено и постоянно ислямът покорява и дори унищожава неголемите християнски и други общности живеещи в този район. В доктрината на исляма е залегнала целта за покоряване на целия свят и налагане на законите на шириата. Ценно свидетелство за идеологията и практиката на исляма дава журналистката Бриджит Габриел (Brigitte Gabriel), ливанка-християнка, живееща сега в САЩ и непрекъснато предупреждавща западния свят да се опомни и види заплахата от радикалния ислам. По долу съм поместил трогателния и разказ за себе си и своя народ пред The Heritage Foundation, преведен на руски и публикуван във вестник Вести от журналиста Дмитрий М. Епштейн.

«Слыша о конфликте на Ближ­нем Востоке, большинство ду­мает о том, что все государства этого региона - мусульманские, но тридцать лет назад все было иначе. Ливан был единственной в регионе страной, большин­ство населения которой состав­ляли христиане. Он был наибо­лее ориентированным на Запад и развитым государством на Ближнем Востоке. Получив в со­роковых годах из рук французов независимость, мы процветали - мы отстроили свою страну и, будучи потомками финикийцев, преуспевали в коммерции, так что вскоре Бейрут стал ближне­восточным Парижем и финансо­вой столицей Ближнего Востока. У нас были лучшие в регионе уни­верситеты, лучшие школы, луч­шие театры - мы экспортировали в арабский мир западное искус­ство. Благодаря нашей культуре большинство арабов понимают ливанский диалект, хотя мы по­нимаем далеко не всякий араб­ский акцент. У нас были открытые границы, мы были обществом с многогранной культурой. Мы по­зволяли всем свободно приез­жать в нашу страну на учебу. Лю­ди приезжали, учились и остава­лись, поскольку мы предлагали им самые лучшие с экономиче­ской точки зрения рабочие пер­спективы, пусть даже в нашей стране и не было нефти. Таким был Ливан.

Но постепенно положение начало меняться - с ростом чис­ленности мусульман, которые из меньшинства стали превра­щаться в большинство. Посте­пенно их численность превыси­ла половину ливанского насе­ления. Мы, христиане, умножа­лись не столь быстро, поскольку мусульманам - не всем, но мно­гим - позволено заводить до че­тырех жен. Самый известный се­годня в мире мусульманин, Уса­ма Бин-Ладен, - один из пятиде­сяти трех детей, и у него самого двадцать семь детей, у которых, в свою очередь - еще восемьде­сят. Что уж говорить о пятиде­сяти двух его братьях и сестрах! Вот вам ближневосточные мас­штабы! Но мы всегда держа­ли мусульманскую проблему под контролем - пока не начал­ся приток палестинцев из Иор­дании. Когда король Хусейн из­гнал их из своей страны в «чер­ном сентябре» 1970 года - кста­ти, король Хусейн уничтожил во время того самого «черного сен­тября» больше палестинцев,чем Государство Израиль на протя­жении всего своего существо­вания, - их приняла наша страна, жившая и мыслившая в рамках иудео-христианских ценностей. Их приняла только наша страна!

Найдя прибежище в Лива­не, палестинцы вступили в сго­вор с нашими радикальными ис­ламистами и объявили христиа­нам священную войну. В Ливане Ясер Арафат попытался создать базу для атак на Израиль. То же самое Арафат пытался сделать и в Иордании, но потерпел по­ражение благодаря решитель­ности хашимитской диктатуры. А в Ливане смог - использовав против нас наши же законы, наш мультикультурализм, нашу толе­рантность и нашу открытость.

К 1974 году ситуация значи­тельно ухудшилась. Христиа­не стали заключенными в соб­ственных домах и городах. Мы перестали путешествовать. Я помню, как спрашивала роди­телей, почему в этом году мы не едем в Бейрут на Рождество, - в Бейруте жили многие наши род­ственники, - а отец пытался уйти от ответа: «Ну, на сей раз мы ре­шили остаться здесь...», что ни­как не могло порадовать деся­тилетнюю девчушку. Здесь сто­ит отметить, что я единственный ребенок в семье, а родители мои к тому моменту были женаты бо­лее двадцати лет. Они никак не могли завести ребенка, так что я появилась на свет, когда мате­ри было пятьдесят пять лет, а от­цу - шестьдесят; в общем, оста­ваться дома на Рождество с дву­мя пожилыми людьми особого удовольствия мне не доставля­ло. Ездить же мы перестали по­тому, что мусульмане по науще­нию палестинцев установили на дорогах блокпосты и принялись проверять удостоверения лич­ности. А в Ливане, как и в боль­шинстве государств Ближнего Востока, вероисповедание пря­мо указывается в удостоверении личности: ты либо христианин, либо мусульманин, либо .еврей. Так что когда мусульмане оста­навливали машину и видели, что в ней сидит христианская семья, пассажиров выводили и хлад­нокровно расстреливали. Тогда это именовалось идентифика­ционным убийством. Вот почему мы перестали путешествовать и превратились в заключенных.

К 1975-му ливанские мусуль­мане и палестинцы создали так называемую Арабско-Ливанскую армию и начали захваты­вать военные базы, разрушать инфраструктуру, брать контроль над правительственными учреж­дениями. База, которая распо­лагалась вблизи моего дома на юге страны, была последней, остававшейся в руках ливанской армии. В попытке захватить этот бастион мусульмане подверг­ли бомбардировке город, где я жила. Наш дом рухнул, и я ока­залась погребенной под разва­линами. Я была ранена и прове­ла в больнице, где мне сделали несколько операций, два с поло­виной месяца. Я спрашивала ро­дителей, почему с нами так по­ступили, и отец отвечал: «Пото­му что мы христиане. Мусульма­не считают нас неверными». Так я в десять лет усвоила, что могу погибнуть только из-за принад­лежности к христианской семье.

Из больницы я вернулась до­мой. Точнее, уже не домой - нам пришлось поселиться в бомбо­убежище. Под землей. Без элек­тричества и воды, с минимумом пищи. Для того чтобы добыть хо­тя бы немного воды, мы с мате­рью ползли по канаве под пу­лями снайперов к ближайше­му источнику. А там мать сни­мала чулок и надевала его на горлышко бутылки, чтобы отце­дить из воды червей, камешки и личинок. Всякий раз, отправля­ясь за водой, мы прощались, как в последний раз, так как не бы­ли уверены в том, что вернем­ся. За едой вроде сухой чечеви­цы мать ползала туда, где когда-то был склад продовольствия, а потом отмачивала эту чечеви­цу ночь напролет. Единственной зеленью, которую мы ели, была трава, что росла рядом с убежи­щем. Я выбиралась под обстре­лом, чтобы нарвать хоть немно­го травы! Я научилась отламы­вать пальцами шипы, чтобы есть зеленые стебли! Причем мы жи­ли в горах на границе с Израи­лем, и возможности обогреть­ся у нас не было, из-за чего мы постоянно мерзли. Отец ломал ветки с деревьев, поливал ке­росином и поджигал - прямо по­среди убежища. Его обитатели собирались у костра, и, разуме­ется, понемногу засыпали. И мы договорились, что тот, кто про­сыпается первым, должен отта­щить остальных от огня и разбу­дить, иначе можно было угореть и уже не проснуться. Так вот мы и жили.

К этому времени нас окружа­ли мусульмане, и мы знали, ка­кой будет наша судьба, - мы зна­ли, как они поступают с христи­анами, от людей, бежавших из других частей страны. Христи­ан просто вырезали. Палестин­цы врывались в бомбоубежища вроде нашего и уничтожали всех. Видя родителей с маленьким ре­бенком, они привязывали одну ножку малыша к матери, а дру­гую - к отцу, и растаскивали ро­дителей в стороны, чтобы разо­рвать дитя пополам. Они врыва­лись в церкви, справляли нужду прямо на алтарь и использовали страницы Библии как туалетную бумагу. Женщина, работавшая у меня до недавнего времени, - я наняла ее, чтобы помочь ей и ее семье, - сошла с ума от того, что ее привязали к стулу, уложили ей на колени шестнадцатилет­него сына, вручили ей нож и за­ставили обезглавить собствен­ного ребенка, а потом изнаси­ловали у нее на глазах двух ее дочерей! На мой взгляд, амери­канские СМИ допустили боль­шую ошибку, не показав сооте­чественникам обезглавливание Дэниэла Перла и Ника Берга. Я считаю, что нам, цивилизован­ным людям, следует понимать всю варварскую природу врага, которому мы противостоим и с которым еще столкнемся.

Несколько семей из нашего городка, зная, что их ждет, пе­решли границу с Израилем,счи­тавшимся тогда вражеским го­сударством - по крайней мере, так утверждали государствен­ные СМИ. За спиной у нас бы­ли евреи, перед нами - мусуль­мане, и мы, христиане, были вы­нуждены выбирать из двух зол. Однако мы были уверены в том, что евреи нас убивать не ста­нут, потому что у нас больше об­щих ценностей с ними, чем с ра­дикальными исламистами и па­лестинцами. Ливанцы бежали в Израиль и просили о помощи. В результате в 1976-1978 годах по ночам у нас стали появлять­ся израильтяне, которые прино­сили нашим детям пищу, одея­ла, лекарства, еду, а нашим во­енным - вооружение и строи­ли бомбоубежища. Израильтяне уводили наших солдат к себе и учили их сражаться, потому что ливанские христиане заканчи­вали колледжи и университеты и не были уличной шпаной, умею­щей драться. Но ты можешь уве­шать хоть всю стену своими ди­пломами, однако все эти ученые степени не научат тебя рыть но­ру, чтобы укрыться от врага, счи­тающего, что Аллах приказал им обезглавить тебя. Так мы протя­нули еще два года.

И вот однажды, в 1978 году, христианская милиция преду­предила нас о том, что ночью на нас нападут, а отпор опол­чение дать не сможет, посколь­ку понесло серьезные потери. «Мы можем только лишь поже­лать вам легкой смерти», - ска­зали нам. Я надела лучшую свою одежду, сшитую матерью на Пас­ху, - мне, тринадцатилетней, не хотелось выглядеть после смер­ти ужасно. Во время двухчасово­го прекращения огня мать рас­чесала мне волосы и вплела бе­лую ленту в тон цветам на платье, а я плакала, повторяя, что не хочу умирать. И все же той ночью я не погибла - в ту ночь началось из­раильское вторжение на террито­рию Ливана, началась операция «Литани», и мусульмане с палестинцами были выбиты из нашего района. Израильтяне установили там контрольно-пропускные пун­кты, благодаря чему мы остались в живых и спокойно жили еще че­тыре года, до 1982-го, пока изра­ильская армия не продвинулась дальше, до самого Бейрута.

Это делалось на благо на­шей страны. Израильтяне со­трудничали с местными христи­анами, чтобы освободить Ли­ван от радикальных исламских элементов, которые поддержи­вала Сирия, которым покрови­тельствовал Иран и которые фи­нансировал нефтедолларами весь арабский мир - чтобы по­мочь Ясеру Арафату создать ба­зу для террора против Израи­ля. Они хотели уничтожить един­ственную арабскую демократию на Ближнем Востоке. Наши хри­стиане сотрудничали с израиль­тянами, а жители Бейрута тре­нировались в Тель-Авиве - так же, как и жители ливанского юга. Впрочем, единственной причи­ной израильского вторжения бы­ли сирийские обстрелы север­ных израильских городов - их на­селение также вынуждено было поселиться в бомбоубежищах. И так продолжалось не месяц-два, а целый год! Только через год Израиль вторгся в Ливан!

Израильтяне дошли до само­­го Бейрута, чтобы снаряды си­рийской артиллерии не достига­ли северных израильских горо­дов. Израильтяне сотруднича­ли с ливанскими христианами, чтобы выдворить Ясера Арафа­та и ООП из Ливана и установить контроль над исламскими ра­дикалами, захватившими стра­ну. Никто в мире не понимал, что происходит, потому что па­лестинская и исламская пропа­гандистская машина, которую обильно смазывали нефтедол­лары, работала вовсю. А Запад спокойно спал.

При отступлении мусульман мою мать ранило осколком сна­ряда, и мы доставили ее в из­раильскую больницу. Эта по­ездка полностью изменила мое мировоззрение, да и всю мою жизнь...

Перед тем как мы с мамой покинули убежище, папа дал мне 60 долларов на тот случай, если в Израиле нам понадобят­ся деньги, - тогда я впервые в жизни прикоснулась к деньгам, ведь те, кто обитает в бомбо­убежище, не ходят по магази­нам, - но первую помощь изра­ильтяне оказали матери в от­строенном ими ливанском го­спитале. Потом нас усадили в израильскую машину «скорой помощи» и доставили на гра­ницу. За рулем был наш знакомы ливанец. Там нам дали другую машину на которой отвезли уже в израильскую боль­ницу. Мы готовились отъезжать, и тут ко мне подошел ливанский водитель и поинтересовался, есть ли у меня деньги, чтобы за­платить за доставку. Я, ничего не подозревая, вынула долла­ры из кармана: «Сколько мы вам должны?» Он попросил 30 дол­ларов, половину того, что у нас было. Мы отправились дальше.

Водитель израильской ма­шины отнесся ко мне, как к соб­ственной дочери, - с уважением и сочувствием, хотя перед ним была испуганная девочка, мать которой лежала без сознания на носилках. Добравшись до Цфата, я достала деньги и протянула шоферу, думая о том, что если уж за десять минут езды до гра­ницы с нас взяли 30 долларов, то такой же суммы за час езды бу­дет недостаточно. Водитель не­доуменно посмотрел на деньги: «Что это?» Я объяснила - плата за доставку. «Это бесплатная услу­га, - услышала я в ответ. - Оставь деньги и позаботься о матери, пусть она быстрее поправляет­ся». Я ушам своим не поверила. Я была вне себя от гнева, когда поняла, что ливанский шофер меня, по сути, ограбил. Наш зна­комый! Я хорошо усвоила этот урок. Я осознала разницу в куль­турных ценностях арабов и изра­ильтян.

В больнице раненые зани­мали весь пол - ливанцы и па­лестинцы, христиане и мусуль­мане, израильские солдаты... К моему изумлению, врачи лечи­ли пациентов, исходя из серьез­ности их повреждений, а не ве­роисповедания, политической принадлежности или граждан­ства. Люди нуждались в помо­щи - и им помогали. Моей ма­терью занялись раньше, чем лежавшим рядом израильским военным! Вскоре снаружи по­слышался сильный шум, и те, кто мог ходить, поспешили на балкон, чтобы посмотреть, что к чему: оказалось, военные верто­леты доставили из Ливана ране­ных солдат. Мне стало стыдно, я ощутила унижение - они постра­дали из-за войны в моей стра­не! Я боялась посмотреть в гла­за окружающим. И тут меня по­хлопали по плечу. Я обернулась и увидела медсестру. «Ты здесь новенькая?» - спросила она. «Да, мою маму только что поло­жили в эту палату». Медсестра обняла меня и принялась уте­шать, говоря, что о матери поза­ботятся наилучшим образом. Я разревелась. Я никогда раньше не встречала такого сопережи­вания. Более того, я знала, что у нас к врагу так никогда не отне­сутся. Я знала, что если бы бы­ла еврейкой, стоявшей на бал­коне четвертого этажа в любой другой ближневосточной стра стра­не, меня линчевали бы и сброси­ли на землю под ликующие кри­ки «Аллах Акбар!».

Двадцать два дня в израиль­ской больнице изменили всю мою жизнь, в частности воспри­ятие мною информации: я осо­знала, что наше правительство лгало нам, рассказывая об Из­раиле. Все это было беспре­дельно далеко от действитель­ности. Но в то же время одна из женщин, лежавших в одной па­лате с моей мамой, всякий раз провожала израильских вра­чей, которые лечили ее, слова­ми: «Чтоб вы все сдохли! Я вас ненавижу!». В ее лице я видела зло в чистом виде - ведь если ты ненавидишь настолько сильно, чтобы не испытывать благодар­ность по отношению к людям, спасшим тебе жизнь, ты уже пе­решел последнюю границу меж­ду человечностью и тем ужас­ным, что по другую сторону. Я поклялась, что когда-нибудь вернусь в Израиль, поскольку увидела там людей, среди кото­рых мне хотелось жить, носите­лей культуры, которую мне хо­телось принять. Друзья позна­ются в беде.

Нас, ливанцев, навещали в больнице простые израильтя­не. Они приносили нам шоко­лад и пахлаву. «Наш дом - ваш дом, - говорили они. - Если вам что-­ нибудь нужно, просто ска­жите». А по ливанскому теле­видению мы слышали толь­ко одно: «Израильские вар­вары, вторгшись на нашу тер­риторию, пытают ливанцев и уничтожают ливанскую инфра­структуру». Ливанскую инфра­структуру уничтожил не кто иной, как радикальные ислами­сты и ООП! И то же самое про­исходит сейчас.

Я вернулась в Израиль, ког­да мне было двадцать, - в ка­честве корреспондента миро­вых новостных агентств. Отту­да я наблюдала за тем, как мест­ный - мне так поначалу казалось - конфликт между христианами и мусульманами становится об­щемировой проблемой. Терро­ристы захватывали самолеты, и мы слышали одни и те же - му­сульманские - имена: Ахмед, Ху­сейн, Мухаммед, Али... А жерт­вами всегда были евреи и хри­стиане.

Сейчас я живу в Соединен­ных Штатах, где информация по­дается в таком искаженном ви­де, что просто уму непостижимо. Враг, с которым Израиль сража­ется более пятидесяти лет, се­годня ведет войну против всей западной цивилизации. Рань­ше никто не обращал на это вни­мания, а сейчас нам лучше при­смотреться и задуматься.

Отличный пример - ХАМАС. Слыша название этой органи­зации, мы думаем, что она дей­ствует на расстоянии восьми ты­сяч миль от нас, что это израиль­ская беда. Но ХАМАС действует и в США - наряду с «Аль-Каедой» и «Исламским джихадом», при­чем из всех трех именно ХАМАС обладает самой разветвленной инфраструктурой на территории Америки. Ячейки ХАМАСа суще­ствуют в сорока с лишним шта­тах. Это - наша проблема!

Нам пора отправить полит-корректность на свалку, чтобы наш народ знал истинное поло­жение вещей. Радикальный ис­лам распространяется и из аме­риканских мечетей на деньги са-удовцев, наших так называемых союзников. На их деньги выпу­скаются раздающиеся в амери­канских мечетях книги, которые учат тому, как обращаться с не­верными, которые учат, что ко­рень всех ужасных войн XX ве­ка - демократия, что демокра­тия, справедливость, свобода, братство и равенство - причина всех мировых проблем. В аме­риканских медресе рассказыва­ют о том, что христиане и евреи - обезьяны и свиньи, проклятые Аллахом. Осмелимся ли мы с ва­ми употреблять подобные сло­ва? Можем ли мы позволить се­бе сказать, что чернокожие – это мартышки, а гомосексуалисты - свиньи? Образование такого рода недопустимо! Результаты обучения ненависти мы наблю­даем на палестинской террито­рии, откуда террористы-смер­тники отправляются в Израиль. То же будет и в США, если мы не проснемся и не станем называть вещи своими именами.

В последнее время можно услышать, что наше пребывание в Ираке повысило уровень тер­рористической угрозы. Мол, они на нас злы, поскольку мы - на их территории. Только вот под ло­зунгом «Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед - пророк его» му­сульмане убивали еврейских де­тей в Израиле, христиан - в Ли­ване, индусов - в Индии, коптов - в Египте, ассирийцев - в Си­рии, армян - в Турции и изгнали более 900 тысяч евреев из араб­ских стран. Все это не имеет ни­какого отношения к Америке и к нашему присутствию в Ираке и Афганистане! Вот что нас ждет.

В последние сто лет люди много раз все видели, но ниче­го не делали, позволяя злу одер­жать верх. Мы победили комму­низм, а теперь пришла пора ис­коренить исламский фашизм. Настало время очнуться и дей­ствовать!»